Слова эти мы достаточно часто слышим в обиходе нашей православной жизни. Ими, как правило, начинаются молитвенные правила и проповеди священников с амвона, ими совершаются благословения и заканчиваются формулы освящения.
В обычном понимании, когда говорят «во имя кого-то», «во имя чего-то», предполагается «во славу, в честь кого-то», или «ради чего-то». Казалось бы, таким же образом должен раскрываться смысл и этого рассматриваемого нами словосочетания: во славу, в честь, ради Отца и Сына и Святого Духа. И это, разумеется, верно, поскольку настоящий христианин всё должен делать и говорить во славу Божию, ради Бога, единого в трёх Лицах. Однако есть существенный момент, позволяющий нам видеть ещё два различных значения, в которых употребляются слова «во имя» в Священном Писании; причём в одних библейских фрагментах – одно значение, а в других – другое. Что же это за значения?
Как известно, книги как Ветхого, так и Нового Завета переводились на русский язык, за немногим исключением, с языка греческого. Но вот оказывается, что одним русским предлогом «во» переведены различные по значению греческие предлоги: ен, ис и эпи. В Новом Завете за русским переводом «во имя» стоят соответственно сочетания греческого слова «имя» (όнома) с тремя различными предлогами, а именно: пятнадцать раз с предлогом «ис», двадцать девять раз с предлогом «эн» и семь раз с предлогом «эпи». Предлог «ис» употребляется только с винительным падежом, «эн» – только с дательным, который иногда в греческом языке соответствует русскому творительному, а «эпи» может употребляться и с тем, и с другим. Разумеется, что различные предлоги, задающие падеж существительного, определяют и различные значения сочетаний предлогов с этим существительным.
Русский священник и учёный отец Павел Флоренский в своих разработках теории имён приходит к выводу о том, что греческое словосочетание «во имя» с предлогом эн во всех случаях можно также было бы перевести на русский язык как «именем», «при помощи имени» или «посредством имени». В свою очередь, стоя́щее за русским «во имя» другое греческое сочетание с предлогом ис соответственно подразумевает смысл вхождения, устремления, направления «в имя». Именно в этом значении Иисус Христос призывает Своих учеников: «Идите, научите все народы, крестя их во (ис) имя Отца и Сына и Святаго Духа» (От Матфея 28:19). И потому главная формула первого церковного Таинства, свершаемого над человеком – Таинства, вводящего человека в Церковь и делающего его христианином, звучит так: «Крещается раб Божий имярек во имя Отца и Сына, и Святаго Духа». А поскольку крещение означает не что иное, как погружение, то речь здесь идёт именно о погружении человека в имя Божие, вхождение его в имя Пресвятой Троицы.
Но как же можно погрузиться в имя Божие: в воду – это понятно, а в имя-то каким образом? Но если под Именем разуметь не человеческое слово, т.е. звуковой и графический знак, а первичное проявление Бога в человеке, озарение сердца Божественным светом, о чём шла речь в предыдущей статье об имени Божием, то всё становится на свои места. И в таком же ключе проясняются многие изречения Священного Писания, где речь идёт либо о вхождении в имя Божие, либо о пребывании в нём. К примеру, обращаясь к словам Спасителя «Если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне» (От Иоанна 14:13), о. Павел Флоренский утверждает, что «во имя Мое» никак «не может быть передано “ради Меня”, а надо “именем Моим”, то есть если прошение будет в имени Моём. Как в Моей среде, если войдёте во имя Иисуса Христа, в сферу имени Иисуса Христа, в непосредственное соприкосновение с Ним».
Затем, призывая апостолов просить во имя Сына, Христос утверждает, что доселе они ничего не просили во имя Его: «Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Мое» (От Иоанна 16:23-24). Очевидно, что здесь речь идёт о прошении, которое подобно прошениям не рабов у своих господ, а прошениям детей у своих родителей. Это состояние и, соответственно, характер молитвенного обращения и прошения у Бога не знакомо было ранее никому из людей. Имея в себе, зная в себе имя Сына Божиего по существу, т. е. проявление для себя Отца Небесного, и обращаясь к святому Имени, христиане тем самым уподобляются детям Божиим по благодати и входят в Его Царство: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (От Матфея 18:3). Таким образом, становится понятным, о каком обращении идёт речь и как оно связано с призывом быть как дети.
Далее надо отметить ещё один очень интересный факт. В книге «Деяния святых Апостолов» из четырёх фрагментов, где речь идёт о крещении во имя Божие слушателей апостольской проповеди, лишь в одном случае употреблён предлог не ис, а эн. Апостол Пётр «велел им креститься во (эн) имя Иисуса Христа» (Деяния 10:48). Получается, что люди должны креститься, т.е. погрузиться, войти не в имя Божие, а уже находясь в Имени, Именем, с помощью Имени. Да, это было бы очень странно, если бы не предварительное описание того, что тогда происходило во время проповеди Апостола Петра: « Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святый сошел на всех, слушавших слово. И верующие из обрезанных, пришедшие с Петром, изумились, что дар Святаго Духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога. Тогда Петр сказал: кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святаго Духа?» (Деяния 10:44-47).
Получается, что в данном случае мы встречаемся со свидетельством величайшего чуда, исключения, которое Апостол сопоставляет с событием Пятидесятницы. Язычники, ещё не пройдя крещения водой, уже сподобились наития Святого Духа в такой силе, что стали говорить языками и величать Бога. Это явление в высшей степени изумило верующих из обрезанных. Таким образом, для получивших Святого Духа (по словам св. Петра, «как и мы», т. е. апостолы) уже состоялось духовное крещение, которое осталось только формализовать внешними положенными приёмами, а именно – креститься водою. Получается, что особым Промыслом, по всей вероятности, в соответствии с общим покаянным и духовным устремлением язычников, Дух предварил Своим действием событие положенного крещения в воде. Это, разумеется, величайшее исключение, которое, тем не менее, ввело духовно крещённых в недра имени Иисуса Христа. Язычники оказались в Божественном имени ещё до вхождения в воду. А это значит, что необходимое крещение в воде уже не должно предполагать погружение в имя Сына Божиего, но действие, совершаемое Его именем. Следовательно, такое исключение не только подтверждает правило различных пониманий слов «во имя», но и обосновывает его.
Имя Божие в его высшем смысле можно уподобить небу, в которое устремляется человек на своём религиозном пути. И до тех пор, пока мы не выйдем на космическую орбиту в состояние невесомости-святости, на нас действует притяжение земли – наши страсти. Тот же самый образ религиозного восхождения выражен Спасителем в притче о мудрых и юродивых девах, со светильниками ожидающих в полунощи выхода своего Жениха. Но светильники наши постоянно угасают, теплота сердечная остывает, а внимание отрывается от Божественного имени, привлекаясь и отягощаясь суетой мира сего. Наша устремлённость отклоняется от Лица Божиего, и мы выпадаем, выходим из него.
Трижды в Священном Писании встречается одна из самых утешительных для религиозной души фраз: «Всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Иоиль 2:32; Деяния 2:21; К Римлянам 10:13). Но что значит – призвать или должным образом произнести святое Имя? Конечно, произнесение одного лишь звука Имени – это не есть ещё призывание самого Имени, не есть вхождение нашего сознания во Имя. В момент обуревания помыслами, чувствами и желаниями бывает в высшей степени трудно и даже практически невозможно хоть в какой-то мере сосредоточиться на Божественном имени. В другой же момент это сделать легче, а иногда Имя само подхватывает нашу мысль и пробуждает молитву. Спрашивается, а сумеем ли мы в час исхода души из физического тела вспомнить спасительное Имя, не отвлечётся ли наше внимание на что-либо иное, постороннее? В испытании устремлённости религиозного сознания человека могут, собственно, и заключаться так называемые мытарства. Демонические духи постараются обслужить душу как свою потенциальную жертву по высшему разряду, предъявляя и предлагая ей все беззаконные образы, которые когда-либо привлекали её внимание и жизненную энергию. И если они окажутся не стёртыми покаянным произволением сокрушенного сердца, то непременно послужат помехой на пути т. н. прохождения поднебесного нематериального пространства на пути к Лицу Божиему. Именно такое представление в качестве одной из возможных форм мытарств предлагает нам свт. Феофан Затворник. И спрашивается, захотим ли мы сами в процессе этого самого главного и последнего экзамена прожитой жизни остаться с Богом? Не потянет ли нас к себе привязанность к кому-либо, к чему-либо или, наоборот, отталкивание – обида, злость; не выплывут ли сокровенные чувства и кумиры? Сумеем ли мы устоять в имени Божием до конца, не погаснут ли наши светильники до раскрытия дверей брачного чертога? Быть или не быть нам с Женихом в вечности? – вот в чём вопрос нашего спасения.
Однако Бог делает и впредь сделает всё, от Него зависящее, для вхождения любого человека в светлый чертог Его Имени. А вот сделает ли человек на протяжении дарованной ему жизни то, что зависит только от него, дабы устоять своим вниманием в Божественном имени? Очевидно, многое здесь будет определяться тем желанием и теми усилиями, которые мы прилагаем, чтобы удержаться своим вниманием в Божественном имени или возвратиться в Имя, когда осознаём своё выпадение из него. Иными словами, какие образы создадут в нашем сознании наиболее глубокие отпечатки в течение земной жизни, те и привлекут к себе нашу душу на мытарствах. Подобные мысли мы встретим в писаниях преп. Макария Египетского и некоторых других православных подвижников. Следовательно, на православные Таинства, в первую очередь, Евхаристию, церковные и келейные молитвословия и всё остальное из арсенала религиозной жизни можно смотреть в том числе и как на средства запечатления в нас спасительных образов Божественного имени. Чем чаще, чем интенсивнее прибегаем мы со вниманием также и к словесным именам Бога, тем глубже прописываются в нашем сердце благие начертания и тем больше вероятность обратиться к ним в день последнего испытания. А потому все наши благие начинания – дела, слова и даже мысли – обращаются формулой церковной традиции во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
