Главная   >   Литературная келья  > Оглавление

СКАЗКИ

Жил-был колокол, а точнее сказать, рында, потому что жил он на корабле и был лишь только для того, чтобы собирать команду по каким-нибудь важным событиям. Обед, к примеру, или ужин, или отбить конец одного дня и возвестить начало другой ночи. Бом-м! – полночь, братья матросы... А корабль, точнее же сказать, буксир, плыл дальше по реке и терпеливо тянул за собой свою баржу. Звезды ли мерцали в ясном небе, моросил ли холодный дождь, буксир тянул свою неизменную попутчицу, изредка пронзая речную тишину утробным: у-у! у-у-у!.. Да отбивали на корме склянки: бом! бом-м!..

Рында, хотя точнее было бы сказать, колокол, потому что изготовлена была она по образу и подобию колокола, предвещала отчаливание корабля и его причаливание. Она занималась таким незамысловатым делом, не ведая, не подозревая, что она есть колокол. Ведь жила она на корабле и потому была рындой. Она прощалась с пирсом или приветствовала очередной порт. И не просто приветствовала, а сообщала тем самым, что портовым кранам предстоит работа. Спутница буксира баржа, осторожно пришвартовавшись, ждала внимания к себе. Похожие на жирафа краны протягивали свои «руки» к барже, и начиналась погрузка-разгрузка. Потом барже нужно было опять куда-то плыть, опять буксир должен был ее тянуть в дальние дали. И опять по команде «отдать концы» рында издавала: бом! бом!

Буксир плавал всю жизнь по одной и той же реке, видел одни и те же берега, заходил в одни и те же порты. Не знал он, что есть другие реки и другие берега, что есть другие пристани и затоны, и тем более не знал он, что есть моря и океаны, которые вбирают в себя все воды рек и речушек, протекающих где-либо на земле.

И еще не знал буксир, как не знала и рында, что люди, которые живут и работают на буксире, которые бьют в рынду или равнодушно проходят мимо нее, не похожи друг на друга. Вот буксир отличается от баржи, которую тянет за собой. Отличается от «калоши», которая перевозит людей с одного берега на другой. Отличается он от пассажирского лайнера, который возит людей из одного города в другой или из начала реки в ее конец. Но люди, которых они возят, которые работают или встречаются в портах, все одинаковые. Ну, какая, в самом деле, разница, чья рука коснется рынды? Рука юнги или рука матерого боцмана, рука убийцы или рука корабельной поварихи? Чья бы рука ни бралась за било, рында – на то ведь она и рында – неизменно отвечала: бом! Хотя всякий раз издавала рында различные звуки, один бом сильно отличался от другого, но рынде казалось, что это она всегда разная, мягкая или резкая, звонкая или глухая. При чем тут люди? Добрые или злые, грубые или ласковые, тихие или порывистые...При чем?

Бом! Бом-м! Бом-м-м!

И плавал буксир целый век – свой век, ибо у каждого на этой земле свой век, – плавала вместе с ним и рында. Плавали они вместе свой век и смотрели на заречные луга, береговые отмели, любовались песчаными холмами и устремленными ввысь соснами. Плавали в зной и дождь, плавали в штиль и... нет, штормов на реке не было – тихие места были уготованы судьбой буксиру. Ну так, бывали кое-какие волнения во время шквальных ветров. Волнения вод, волнения людей... Но кончились волнения на корабле, потому что кончился буксирный век, истаял, как звук одинокой рынды в дальнем, уходящем за поворот плесе.

Загнали буксир в затон, поставили на прикол.

А зимою, когда сковало весь затон льдом, да и не только затон, но и всю реку, когда вмерз буксир в прочный ледовый панцирь, и всем стало казаться, что никогда больше не ожить буксиру, начали его разбирать. То одно отвинтят, то другое отломают. Уносили домой, продавали, приспосабливали в других, теперь более нужных местах. Потому что у людей шел свой век, и были у них свои заботы. Что им буксир, который вытянул все свои «жилы» и никуда уже не годен?! Что им баржа, которая будет теперь доплывать свой век с другим буксиром?!

Сняли люди и рынду. Но как-то не случилось сразу пристроить ее. Продать любителям реликвий? Тяжеловата реликвия, в сумке не унесешь. Подарить начальству на дачу, куда «уплыли» предыдущие рынды? – Пока новых дач не построили. Сдать в «прием цветных металлов»? В те времена это было еще не так принято.

И приехал вдруг в этот затон какой-то другой человек, не похожий на тех, что работали на судоремонтном. Был этот человек весь в черном, лицо же, наоборот, имел светлое. И попросил он:

– Нет ли у вас колокола корабельного? Подарите...

– Рынды? – переспросили подвыпившие мужики. – Кажется, одна еще есть.

И подарили они рынду необычному пришельцу, погрузили ее в кузов, бросили рядом било. Начинался для рынды новый век, неизведанный, загадочный. Но не видела рында из кузова ни других лугов, ни других полей, ни рек иных, ни иных берегов. Лежала она в кузове и ждала своей участи.

Поставили рынду в храме, прочитали над ней молитвы, окропили святой водой. И стала вдруг на глазах у всех молящихся обычная корабельная рында церковным колоколом, кампаном. Царственным, изящным, звучным!.. И возвели его на колокольню, и увидела бывшая рында с высоты церковной, что есть другие берега и другие долины, что есть другие реки, которые текут каждая в свою сторону, но где-то в далеком далеке соединяются в один мировой Великий океан. Увидела бывшая рында всю красоту мира, прозрела его глубину и совсем забыла, что она когда-то была обычной рындой. Она стала полноценным кампаном, потому что открыла в себе возможность видеть Красоту. А раз видеть, то и возвещать о Ней!

Кампан стал благовестить!..